Характерной особенностью литеральных контрактов является то, что момент возникновения обязательства происходит не из простого соглашения сторон, а из письменной формы, в которую обличен контракт.

В науке также существует точка зрения, что литеральное обязательство отражается в виде книжного долга. Но, как известно, первоначальное появление этой формы в истории неясно. Современной науке известно, что древнереспубликанские письменные контракты заключались посредством записи в приходорасходные книги, которые велись римскими гражданами.

Другая точка зрения состоит в том, что некоторые исследователи ставят литеральный контракт в связь с nexum[2], другие ставят в связь, усматривая ее зародыш, еще в книгах понтификов, которые в древности занимали нишу современных нотариусов[3].

Сущность литеральной формы контрактов можно отнести к тому, что римляне вообще имели обычай тщательно вести свои хозяйственные книги. Это выражается в первую очередь в том, что изо дня в день римляне записывали приход и расход, все издержки и поступления.

Важно отметить, что запись делалась с согласия сторон, в противном случае нельзя было бы говорить о договоре. Обыкновенная запись (так называемая nomina arcaria) служила доказательством уже существующего обязательства, но не могла служить почвой для возникновения нового.

Иное значение, по мнению Покровского, приобрели эти записи в отношениях, возникающих между банкирами-профессионалами (argentarii).

Согласно истории можно выделить две наиболее значимые и типичные сделки банкирского оборота:

1. Transscriptio a re in personam

Предположим, что между Гаем и Юлием существуют деловые постоянные отношения. Гай поставляет Юлию какие-нибудь товары и получает от него в разные сроки, определенные суммы. В таком случае все поставки и платежи будут отражены в приходо-расходных книгах обоих участников: в книге Гая на странице расходов будет помечено, что тогда-то Юлию дано товаров на такую-то сумму, а на странице приходов Юлия будет помечено, что тогда-то от Гая получено столько-то. Периодически стороны сверяют книги, тем самым, подводя итоги их отношений. Итог, например, оказывается остатком в пользу Гая на 100 сестерциев. Тогда все прежние отделения сделки ликвидируются соответствующими пометками, а взамен их Гай записывает у себя на странице расходов: «даю Юлию 100 сестерциев». Одновременно Юлий записывает у себя: «получено от Гая 100 сестерциев». В результате такой сделки возникает обязательство Юлию уплатить Гаю 100 сестерциев. Здесь получается, что это обязательство материальными корнями связано со всей совокупностью предыдущих сделок, но формально оно от них оторвано, т.к. все прежние отношения ликвидированы, и то, что возникло, является обязательством новым.

Новое обязательство будет уже обязательством абстрактным, и никакие возражения из прежних causae допущены не будут. Обязанность Гая уплатить 100 сестерциев формально вытекает теперь из записи в книгах и потому является обязательством литеральным[4].

2. Transscriptio a personam in personam.

Другой механизм получения такого же результата заключается в следующем. Гай должен Юлию 100 сестерциев, а Юлий в свою очередь должен 100 сестерциев Сильвию, по взаимному соглашению все вышеперечисленные лица делают соответствующие пометки у себя для того, чтобы избежать посредника между Гаем и Сильвием. Обязательство между Гаем и Сильвием, как и в предыдущем случае вытекает по существу из ряда прежних отношений, но оно является новым с юридической точки зрения.

Очевидно, что описанными transscriptiones книжные операции не ограничивались. Можно предположить, что было и прямое установление обязательства путем занесения соответствующих записей в книги: Гай, желая подарить Юлию 100 сестерциев, заносил в свою книгу, что получено от Юлия 100 сестерциев, а Юлий записывал, что дано 100 сестерциев. На самом деле в приведенном примере никакой numeratio pecuniae не было, тем не менее, обязательство признавалось существующим и могло быть осуществлено судом. Вероятно то, что этот инструмент, который зародился у банкиров-профессионалов, стал институтом общегражданского права. Довольно много остается неясного в литеральных контрактах, так как они сравнительно рано выходят из употребления.[5]

В то время как в обороте между cives romani употреблялись перечисленные договоры, в обороте между перегринами весьма были распространены письменные обязательства иного рода – syngraphae и chirographa.

Syngraphae можно охарактеризовать, как документ, написанный от имени должника и свидетельствующий о его долге. Chirographa, напротив, является документом, говорящим об обязательстве от имени обеих сторон и скрепленный подписями и кредитора и должника.

В классический период приходо-расходные книги утратили свое значение, и в результате чего перестали применяться старые литеральные контракты, на смену которым пришли упрощенные заимствованные у перегринов долговые документы[6], речь о которых шла выше.