В частности, в документе обращают на себя внимание две странные позиции: «обойные работы» на 40 грн. и «электроработы» на 36 грн., которые никоим образом не вытекали ни из повреждений на автомобиле, перечисленных в акте, ни из справки ГАИ, где дан примерный перечень повреждений. Да и сами формулировки — «обойные работы», «электроработы» — не определяли ни работу, ни ее стоимость. Если бы необходимость в проведении каких-то конкретных работ действительно существовала, то было бы указано, в чем они выражаются и источник их происхождения.

Немало удивляло и то, что в акте перечислена полная стоимость заменяемых деталей. Между тем в судебном заседании стало известно, что на день аварии автомобиль имел пробег 100 тыс. км. При этих обстоятельствах нужно было бы учесть износ заменяемых деталей, иначе происходит неосновательное приобретение имущества (как указывалось и по замене автомобиля). Ясно, что детали транспортного средства от эксплуатации изнашиваются и каждая из них после 100 тыс. км пробега дешевле новой детали.

Как видим, на тот период, когда слушалось это дело, не была разработана методика расчета износа деталей и агрегатов автомобилей как государственного сектора, так и автомашин, принадлежащих на праве частной собственности. Нормы амортизационных отчислений по подвижному составу автомобильного транспорта, введенные в действие с 01.01.75 г., предусматривали процент амортизационных отчислений на каждую тысячу километров пробега в зависимости от марки государственного транспортного средства. Таким образом, эти Нормы на основании пробега давали возможность подсчитать износ конкретного автомобиля в целом. Что касается отдельных его деталей и агрегатов, то их износ этими Нормами не предусмотрен. Не было никаких норм и для расчета износа транспортных средств, агрегатов и деталей автомобилей, принадлежащих на праве частной собственности. А между тем этот вопрос уже тогда требовал нормативного регулирования. Не была учтена в рассмотренном деле и стоимость металлолома, вырученная от сдачи замененных деталей, что не отвечало принципу возмещения прямого действительного ущерба.

Нужно сказать, что ранее, когда в результате аварии автотранспортное предприятие (или другой владелец автомобиля) вынуждено было списать поврежденный автомобиль, не подлежащий ремонту, то при расчете ущерба наряду с износом на момент аварии необходимо было учитывать детали и агрегаты, которые должны быть оприходованы и в дальнейшем использованы при ремонте других автомобилей или реализованы. В этих случаях к дефектной ведомости или акту приобщалась ведомость на приемку деталей и агрегатов, а также справка о сдаче автомобиля в металлолом (его вес).

Вопрос об определении размера материального ущерба в отношении автотранспорта, принадлежащего на праве частной собственности гражданам, также не находил тогда единого и правильного решения. Иногда этот ущерб определялся по так называемым справкам, выдаваемым станциями технического обслуживания автомобилей. Нужно ли говорить о доказательной силе таких справок?

Во многих городах устанавливалась практика обращения в суде представлением исполнительной калькуляции, а точнее, заказа-наряда, который оформляется на каждый автомобиль при сдаче его в ремонт на СТО. Неудобства этой формы определения ущерба заключались в следующем. Вред может (мог) быть значительным, и у потерпевшего просто могут отсутствовать средства для столь крупного ремонта. Но вот на что нужно обратить внимание: почти всегда в суде при рассмотрении этой категории дел ответчик требовал от истца доказательств, подтверждающих, что все произведенные ремонтные работы связаны именное данным столкновением. А как это доказать, если автомобиль уже отремонтирован? Тогда ответчик представлял суду перечень повреждений, зафиксированных инспектором ГАИ на месте ДТП и указанных на обороте справки ГАИ о виновности. Но как сотрудник ГАИ мог в совершенно неприспособленном месте, посреди улицы определить и отразить все повреждения, полученные при ДТП?